Г
ЕННАДИЙ
С
ЕЛЕЗНЁВ
• ПРЯМАЯ РЕЧЬ
30
«Смены» Геннадия Селезнёва. Я позвонил и в тот же день после работы
приехал на Фонтанку, 59 — Селезнёв дежурил по номеру.
Говорят, что первое впечатление помогает схватить суть. Я увидел
своего ровесника и поразился тому, насколько же он красив. Так на пла-
катах изображали комсомольских вожаков — с прекрасной осанкой,
с правильными чертами лица и открытым взглядом. Вроде ничего осо-
бенного: сидел в кабинете на втором этаже «Лениздата» и при свете
настольной лампы читал полосы. Но, клянусь, я сразу подумал, что
этого парня ждет большое карьерное будущее.
Мы начали общаться, я приезжал вечерами, бросал пальто на диван
в его кабинете, он читал мои опусы, дымя «Беломором» (позже пере-
шел на сигареты с фильтром). Читал первым, после чего отдавал в про-
фильные отделы — чтобы новичок не ждал поблажек от его дружеской
опеки. Зато перед публикацией звонил мне в лабораторию — покупай,
мол, завтра газету.
При этом не ограничивал в выборе тем и сюжетов. Помню, я на-
писал очерк о баскетболисте ленинградского «Спартака» Александре
Большакове «Малыш в большой игре». Речь шла не о бросках, очках,
секундах — о преодолении, о способности человека в критические
моменты прыгнуть выше головы. Гена прочитал: «Хороший материал,
но давай ты покажешь его в отделе спорта». Отдел спорта был безжа-
лостен: «Извини, старик, это лажа». Больней резануло, что Селезнёв
меня не защитил, хотя формально и неформально я был его автором!
Только и сказал: «Доказывай свою правоту». В отчаянии я отправился
в «Юбилейный» на очередную игру «Спартака» и отловил великого
тренера Кондрашина. Лишь узнав, что текст ему понравился, Селезнёв
дал добро на публикацию.
Так он учил начинающих журналистов.
И точно так же, когда я, уволившись из НИИ (мосты сожжены!),
пришел к Селезнёву устраиваться на работу, он меня огорошил: «Только
