НАЧАЛО • ЛЕНИНГРАД • «СМЕНА»
23
пока, наконец, Версанна, хранительница нашего редакционного очага
и по совместительству — секретарь, услышав по селектору голос шефа,
молча посмотрела на Наталью и кивнула — пора, дескать, заходи…
Кузнецовой не было минуты три или пять, но когда вышла — внеш-
ние изменения у старшего корректора были, что называется, налицо —
щечки Натальи покраснели, а глазах поблескивала влага. Видно, поэ-
тому она сразу не выскочила в коридор, а присела на тот же стульчик,
вытащила из сумочки сигарету, щелкнула пару раз своим Ронсоном
и глубоко затянулась. Народ в приемной выжидающе на нее смотрел.
— Ну, что? — первой нарушила паузу секретарь, на что Кузнецова
медленно выпустила тоненькую струйку дыма и, стряхнув пепел в цве-
точное блюдечко, ответила одним словом: «А ничего…»
Версанна укоризненно проследила взглядом этот варварский, по от-
ношению к ее растению, поступок, но, видно, решив не накалять обста-
новку, только уточнила:
— Совсем ничего?.. Без приказа?
Вопрос задан был не из праздного любопытства, потому что наша
хранительница очага по совместительству считалась и отделом кадров,
все приказы заносила в гроссбух. Кузнецова же в ответ снова затяну-
лась, еще раз стряхнула пепел в цветочное блюдечко и только потом,
видно, совсем овладев нервами, добавила: «Уж лучше бы выговор…
Представляете, стояла и слушала как девочка. Чуть даже не расплака-
лась — так стыдно. Но самое главное — ответить-то было нечего…»
Вот эта самая фраза «ответить нечего» из уст Кузнецовой — вот что
было во всей этой истории действительно неожиданным. Хотя бы по-
тому, что Наталья отличалась кроме завидной внешности, еще и на-
ходчивостью и острым языком. И было неважно, с выговором или без
выходила она из кабинета предыдущих начальников, но выходила всег-
да с улыбкой. Во всяком случае, плачущей никто из нас представить
ее не мог. Такая вот, блин (словечко еще только входило в моду), у нас
получилась история…
Не знаю, почему начал именно с нее. Может, потому, что теперь,
спустя двадцать или тридцать лет из далекого далека отдельные сценки,
события и лица видятся они уже немного иначе, чем прежде. Может, по-
тому, что у времени есть какие-то свои, особые фильтры, и, пропуская
через себя поток воспоминаний, наше подсознание что-то откладывает
на хранение, а что-то — стирает. Спустя годы вы можете обнаружить,
что «там» и «тогда» одни события неожиданным образом могут оказать-
ся связанными с другими, более поздними, эпизоды вполне заурядные
выдвигаются на первый план, а то, что лично вы когда-то считали важ-
ным, оказывается малозначимым пустяком. Как будто матрица памяти
сама по какой-то только ей известной программе расставила приорите-
ты, подобрала алгоритмы решения и выдала окончательный ответ.
