Г
АЛИНА
П
ОЛОЖЕВЕЦ
«Век» №4 (170) 26 января — 1 февраля 1996 г.
«Социализм в России еще есть, за его счет страна
и выживает», — уверен Геннадий Селезнёв
Новый Председатель Госдумы более известен как жур-
налист. Но его карьеру прервали октябрьские события 1993 года. Тог-
да власти закрыли оппозиционную «Правду» на время чрезвычайного
положения, а потом потребовали увольнения главного редактора вза-
мен на разрешение выпускать газету. Селезнёв ушел, решив баллоти-
роваться в депутаты от КПРФ. По его словам, он надеялся через Думу
обезопасить средства массовой информации от разделения «на люби-
мые и нелюбимые, государственные и негосударственные». В январе
1995 года был избран секретарем ЦК КПРФ, а вскоре и заместителем
Председателя Госдумы. Парламентский комитет по информацион-
ной политике, где работал Селезнёв, принял закон о государственной
поддержке средств массовой информации. Работа над ним затянулась
на 2 года, зато благодаря ему, считает новый Председатель Госдумы,
«создана нормальная среда для деятельности всех журналистов».
— Геннадий Николаевич, как вы ощущаете себя на новом месте и кого
бы взяли за образец спикера — Лукьянова, Хасбулатова или Рыбкина?
— Я ничем не умею заниматься формально, если занимаюсь, то доб-
росовестно. Не хотел бы, чтобы меня постиг крах Ивана Петровича
Рыбкина, который пытался подчеркивать свою надпартийность, а в ре-
зультате получилось, что остался вообще нигде. Думаю, что уйду с по-
ста секретаря компартии, однако буду продолжать платить партийные
взносы, останусь коммунистом, для меня этот вопрос однозначен. Се-
годня в накаленном политизированном обществе говорить о центризме
просто невозможно. Он как явление пока что, мне кажется, в России
не приживется.
У компартии в Думе нет большинства, тех, кто поддерживает нашу
фракцию, не более 35 процентов. Поэтому придется постоянно согла-
совывать свои действия как с «левой» частью зала, так и с «правой». Без
компромиссов не обойтись. Однако убежден, что кем бы ни был Пред-
седатель Государственной Думы, его главная роль — создать атмосферу
законодательной работы. Это самое сложное, потому что можно наслу-
шаться всяких колкостей, остроумных шуток, но если будет страдать
законодательный процесс, если комитеты будут больше разбирать, кто
коммунист, кто социалист, то это пользы не даст. Большое искусство —
поставить на конвейер нашу работу как законодателей, вычленить
