ПРЯМАЯ РЕЧЬ
381
между людьми выстраиваются. Никаких законов не было, а потом с при-
ватизацией сколько копий было сломано! Один закон принимает Вер-
ховный Совет, а Ельцин потом своим указом проводит другую схему.
Конечно, когда думали о судьбе страны, было много сомнений. И было
страшно, что от либерализма этого яковлевского можно прийти к тако-
му рыночному хаосу. Это, по сути, и произошло.
— Вы были на стороне Лигачева?
— Ближе мне по идеям был Лигачев.
— Может, вы помните какой-то момент, когда поняли, что едино-
мыслие разваливается?
—Мы это почувствовали раньше, в преддверии перестройки. Моло-
дежная пресса ведь, по сути, и подвигала к перестройке: всем хотелось
больше воздуха, больше правды, больше искренности.
— Депутатство. Расскажите об этом.
— Первая Дума — по списку КПРФ, вторая — по списку КПРФ.
А в 2002 году [Геннадий] Зюганов меня исключил из партии за мой
буйный характер.
В четвертую Думу я прошел уже по одномандатному округу. Тогда
сделали смешанную систему, и я избирался по 209-му округу, где рань-
ше были [Галина] Старовойтова, [Сергей] Степашин, это Выборгский
район Ленинграда, мои родные места. И я не считаю, что с каким-то
трудом прошел, хотя, конечно, усилия какие-то были приняты. Мне
тогда [Борис] Немцов выставил [в округе против меня Ирину] Хака-
маду, она ведь раньше в соседнем, 207-м, была. Я Ирину спрашиваю,
зачем. Она отвечает: «Ой, Геннадий Николаевич, не хочу, но Боря при-
казал выбить вас». Я говорю, не получится, это не тот округ, где можно
победить с вашими правыми взглядами, это большой-большой научный
округ. Да и как воспринимать будут? Вы — депутат из 207-го, по сосед-
ству, как это объясните избирателям? Они денег вбросили немерено,
но она проиграла мне со счетом в два раза.
— А вот сама идея — о журналистах во власти, как вы к ней относились?
— Это было еще в 1989 году, еще на выборах в Верховный Совет
СССР. Был даже отдельный список от Союза журналистов — в сотню
от общественных организаций включали журналистов. Потом журна-
листов в Государственной Думе стало меньше.
