ПРЯМАЯ РЕЧЬ
373
в Красноярском крае, и летчики ему рассказали, что, похоже, живут
там какие-то робинзоны. Вместе с геологами Песков туда попал, мно-
го раз ездил, долго входил к ним в доверие — прежде чем его впустили
в дом, а потом написал «Таежный тупик». Его мы публиковали в 6–8
номерах газеты, с продолжением: две колонки на третьей полосе, про-
должение — на четвертой, на обороте, чтобы можно было вырезать
и собирать брошюру. Главлит отнесся с подозрением — религия, старо-
обрядцы, а мы их делаем такими несчастными…
— От советской власти сбежали в тайгу…
— Советская власть их загнала в тупик, таежный… Словом, были
вопросы о том, с кем согласовывали текст. А ни с кем! Читайте дальше!
Василия Михайловича уважали, но после третьей-четвертой статьи мне
все же позвонил [Михаил] Зимянин [из идеологического отдела ЦК],
кстати, бывший редактор «Правды»:
— Ну просто все Политбюро читает «Таежный тупик», все спрашива-
ют, чем же это закончится. А вы все интригуете да интригуете.
— Все хорошо закончится, Михаил Васильевич.
— Нет, скажи Васе, чтобы он позвонил…
Позже приходит ко мне, говорит, что МихВас (а его так звали между
собой) просит гранки, просит почитать, но обещает не вмешиваться.
Спрашиваю его: как МихВас? Это наш человек, говорит Песков. Сло-
вом, отнес он гранки оставшихся частей газетной повести. Ну, прочи-
тал, звонит мне Зимянин: теперь всем могу рассказать, но не буду —
пусть читают «Комсомольскую правду». Молодец Песков, говорит,
для журналистов это открытие, он хорошим языком описывает страда-
ния этих людей.
— А с [начальником Главлита] Болдыревым вы лично не общались?
— Нет, он не курировал прессу. У нас, в основном, было общение
с Владимиром Николаевичем Севруком, из идеологического отдела ЦК
партии. Он был заместителем заведующего отделом, заведующим —
Стукалин… Мы, все газеты, в основном, с Агитпропом работали…
— Как вам удалось остаться главным редактором при смене власти,
когда пришел Горбачев?
— Вы знаете, я об этом даже не думал. Главных редакторов назначало
Бюро ЦК ВЛКСМ, я был его членом. Отношения в бюро складывались
непросто — часто из ЦК партии выходили не на нас, в газету, а сразу
туда — чтобы ЦК комсомола в отношении нас принял какие-то меры.
