Г
ЕННАДИЙ
С
ЕЛЕЗНЁВ
• ПРЯМАЯ РЕЧЬ
54
то мне представляется самым точным — это была улыбка с о в е с т и.
Совестливости.
Но при всей очевидной мягкости этот парень умел держать удар.
Именно при нем выходили материалы — тот же «Долг» Инны Руденко,
репортажи-памфлеты Геннадия Бочарова, — которые перепечатывают-
ся до сих пор и сделали ей славу на многие годы вперед. Именно при
нем легендарные обозреватели «Комсомольской правды» стали сопер-
ничать популярностью не только с писателями, но даже с самим Вяче-
славом Тихоновым.
Разумеется, нас время от времени вызывали на ковер. Говорю «нас»,
но, по правде, ходил «туда» — вот и теперь пошел одним из первых
изо всех нас — исключительно он, Главный. И, возвращаясь «оттуда»,
не собирал авральных летучек-планерок, не устраивал разносов. Про-
сто на какое-то время, все с той же сигаретой и с чашкой кофе, запи-
рался в своем кабинете, мимо которого отваживались шмыгать только
самые беспривязные стажеры, а когда выходил, все — улыбка, искорка
в глазах — оставалось на своих местах. Как и все мы, его заместители,
обозреватели, корреспонденты, стажеры и даже такие «внештатники»,
как Вадим Цеков, автор самых убойных тогдашних расследований, —
оставались на своих местах.
Когда один из наших молодых сотрудников по глупости решил за-
виснуть за бугром и оказался сразу же в тенетах тамошних «органов»,
Геннадий Николаевич долго говорил с ним по телефону и убедил вер-
нуться в Москву, домой. За что тот сотрудник, ныне известный журна-
лист (правда, не знаю, где он сейчас физически обретается, по какую
сторону бугра), все эти годы был по-людски признателен ему: его даже
с работы тогда, в конце семидесятых — начале восьмидесятых, по-мое-
му, не поперли.
Не стану говорить о заслугах Геннадия Селезнёва на посту Предсе-
дателя Государственной Думы. Об этом наверняка скажут другие, кто
знал его в этой ипостаси лучше, чем я. Но одно хочу напомнить: то, что
в самые тяжкие 90-е гг. средства массовой информации, книжные из-
дательства были, по существу, избавлены от непосильного для них бре-
мени налога на добавленную стоимость, — это почти исключительно
заслуга ее тогдашнего председателя.
Еще жива мама Геннадия, ленинградская блокадница, — дай бог пе-
режить ей и эти горькие дни. У нее замечательные имя и фамилия —
В е р а С в о б о д и н а. Геннадий сполна унаследовал и то и другое.
Он был человеком Веры — в первую очередь, пожалуй, в человека же.
И человеком внутренней свободы, что по большому счету, независимо
от происхождения и образования, и является первым знаком интелли-
гентности. Никогда ни перед кем не гнулся. Входил в любые кабине-
ты — чаще всего не «за себя», а за кого-то другого, и не обязательно
