СЕЛЕЗНЁВСКАЯ ПРАВДА • «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА» • «УЧИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА» • «ПРАВДА»
51
разберется, что виновных накажет, и, придя в редакцию, в самом деле
разбирался, был ли в тексте наш прокол или это партийные функцио-
неры что-то двусмысленное вычитали. Я опубликовал материал о том,
как переселяют людей из чернобыльской зоны на новые земли, такие
же грязные, как и сама зона. Селезнёва вызвали, не пригласили, в ЦК
партии и потребовали опубликовать опровержение, а журналисту впа-
ять выговор. Вернувшись, он спросил у меня: «Откуда данные?» Я до-
стал брошюру с грифом «Конфиденциально. Для служебного пользо-
вания», не буду рассказывать, как она ко мне попала. Он посмотрел
на таблицы и графики, улыбнулся и сказал: «Иди работай. Не будь
у тебя этой книжицы, поехал бы собкором в Сибирь». Когда Оля Ма-
риничева написала разгромный текст о монографии Бориса Лихачева
про теорию коммунистического воспитания, нас вместе с ней вызва-
ли на разборки в школьный отдел ЦК комсомола. Мы держали удар
до конца. И когда секретарь ЦК, женщина строгая, не любящая шутить,
поняла, что никакой опровергающей статьи мы печатать не будем,
то стала грозить нам делом, которое будут разбирать если не на за-
седании бюро, то на секретариате точно. Инна Павловна Руденко по-
шутила тогда: «Дело о заговоре против теории коммунистического
воспитания совсем как в недавние времена». Но до дела не дошло. Ген-
надий Николаевич переговорил с первым секретарем Виктором Миро-
ненко, и все закончилось. Через пару лет, случайно встретив в коридо-
рах министерства образования ту женщину — секретаря ЦК, я услышал
от нее, что мы ведь были правы, когда критиковали «окостеневшего»
академика.
Его любили в «Комсомолке». Его улыбку, его всегда спокойный
тон. Казалось, его ничего не может вывести из себя. Он был откры-
тым и искренним. Все, что хотел сказать, говорил. Он доверял мне-
нию большинства. Газета в те перестроечные годы в самом деле была
самым лучшим, самым востребованным изданием. Тираж — двадцать
миллионов. Мешки писем каждую неделю. Резолюции — хоть и не ча-
стые — высших начальников на публикациях: «рассмотреть», «при-
нять меры»...
В «Учительской газете» его не любили. По крайней мере, поначалу.
Газета тоже взлетела в годы перестройки. Матвеев и Соловейчик сдела-
ли ее оппозиционной Академии педагогических наук и Минпросу. Ро-
дилась педагогика сотрудничества, появились авторские школы. Что-
бы двигаться дальше, редакция попросилась под крыло партии: стать
из газеты — органа профсоюза и министерства — газетой ЦК партии.
Там согласились — неглупые люди работали. Но главным редактором
партийной газеты чиновники видели вовсе не Матвеева, а челове-
ка из партийного кадрового резерва. Назначили Селезнёва. Коллек-
тив принял его в штыки. Но ему удалось, хотя и с трудом, переломить
