Леонид Кравчук: «Знайшлы дурнив!»

24 августа – День независимости Украины. Она встречает его, переживая острый политический, социально-экономический и государственный кризис. 85 процентов её граждан считают, что страна сегодня находится в состоянии хаоса, 75 процентов – в состоянии упадка, о чём свидетельствуют данные проведённого в июне опроса социологической группы «Рейтинг». Первый президент Украины Леонид Кравчук во всём винит Россию, заявив недавно о большой исторической ошибке, которую совершает российская власть. И напрочь не признаёт свою роль в беде, постигшей сегодня Неньку. Мне довелось взять у него интервью в те дни, когда главы бывших братских республик собрались в Москве по случаю 10-летия СНГ, и Леонид Макарович приоткрыл завесу тайны над Беловежским соглашением. Представляю его фрагменты вниманию читателей. Президент Украины Леонид Кравчук (слева), Станислав Шушкевич и Борис Ельцин подписывают соглашение о создании СНГ, 8 декабря 1991 года. Фото: Юрий Иванов / РИА Новости «Каждый народ имеет право на самоопределение» – Леонид Макарович, скажите, положа руку на сердце, не жалеете о том, что произошло в Беловежской Пуще? – Не жалею – и по многим причинам. Лично для меня это был акт, направленный на утверждение украинской государственности, свободы и независимости моего народа. Альтернативы этому не было. Если судить о произошедшем с исторических позиций, то Советский Союз исчерпал себя уже давно, а не в 1991 году. Он держался сугубо на институтах силы и мог жить только в системе жёстких координат. Как только они перестали работать, СССР начал разваливаться на глазах. Ещё не было Беловежья, но уже отошла Прибалтика. Вспомните трагические события в Грузии, в Азербайджане, войну в Карабахе, шахтёрские забастовки, массовые очереди у магазинов… Михаил Горбачёв страной уже не управлял. Он сделал доброе дело, породив гласность, начав перестройку, но не сумел осуществить её или хотя бы контролировать. Перестройка забарахлила, гласность пошла вразнос. Новоогарёвский процесс по подготовке нового союзного договора зашёл в тупик. ГКЧП показал: в стране есть силы, которые не хотят каких-либо серьёзных перемен. Так что мы в Беловежской Пуще не разваливали СССР, а лишь придали его крушению цивилизованный характер… – Зачем нужно было ломать копья, если в марте 1991 года состоялся референдум, на котором большинство граждан, в том числе и Украины, высказались за Союз? – Если помните, то в бюллетене мартовского референдума была примерно такая формулировка: хотите ли вы жить в обновлённом Союзе, где соблюдаются права и свободы человека? И люди проголосовали «за». Однако всё это осталось в теории. Более того, жить стало ещё хуже, и у украинского народа появились другие настроения. Я знал: референдум может быть преодолён только другим референдумом. Верховный Совет Украины не может отменить результаты референдума. 1 декабря мы провели общеукраинский референдум, на котором народ высказался за независимость Украины. В голосовании приняли участие 84 процента украинских граждан, и более 90 процентов из них сказали «да» независимому Украинскому государству. Воля народа для официального Киева, в том числе и для меня как президента Украины, стала определяющей. В Конституции СССР была статья, в которой сказано, что каждый народ имеет право на самоопределение. Мы в данном случае воспользовались этим конституционным правом. «У каждого из нас были свои «домашние заготовки» – Тем не менее встречу в Беловежской Пуще многие расценивают как сговор. В России, например, немало тех, кто воспринимает её политической интригой Бориса Ельцина против Михаила Горбачёва в борьбе за власть. – Какой же это сговор, если всё творилось открыто. Мы провели заседание, подготовили документ, собрали журналистов, провели пресс-конференцию, сообщили о принятых решениях миру. Опять же, хочу напомнить своим оппонентам, что мы в Беловежской Пуще приняли соглашение, где чётко записано: оно вступает в силу после ратификации парламентами. Мы не приняли окончательного решения. И если бы депутаты не ратифицировали этот документ, то наши подписи ничего бы не значили. Но российский парламент во главе с Борисом Ельциным, и украинский, и белорусский утвердили наше соглашение. Причём без каких-либо замечаний или поправок. В Алма-Ате после 20 декабря, когда Михаил Горбачёв уже сложил полномочия, к нашему соглашению присоединились другие республики. Как видите, и в правовом, и в морально-этическом плане всё было по закону. – Из Ваших слов я понимаю, что Михаил Сергеевич знал о встрече в Беловежской Пуще, и если бы захотел, то мог, скажем, арестовать? – Конечно. Когда мы сели за круглый стол переговоров, то Борис Николаевич сказал: «Леонид Макарович, у меня к вам есть несколько вопросов, которые попросил задать Горбачёв». И задал. – О чём были эти вопросы? – Я не все помню, но их суть сводилась к тому: согласен ли подписать союзный договор, если в него будут внесены некоторые изменения, предложенные Украиной? Я ответил: после референдума, где народ высказался за независимую Украину, президент, избранный этим народом, не может иметь иную точку зрения. Если бы не было воли народа на референдуме, то я мог бы говорить о вариантах, но у меня не было альтернативы… – Если для Вас документ оказался неожиданностью, то кто же тогда готовил его? – Для меня неожиданностью был не документ, а формулировки и наша возможность написать его. Документ, безусловно, родился не на пустом месте, его корни начинались в Новоогарёвском процессе. Мы дискутировали, напряжённо обсуждали ситуацию и видели, что дело стоит на месте. Москва в лице Горбачёва настаивала на союзном договоре, на жёсткой федерации, а в республиках это не воспринималось. Там же, в Новоогарёво, и договорились о встрече без Михаила Горбачёва. Оговорили, что надо найти убедительный повод для встречи. Шушкевич взял на себя инициативу организовать её в Белоруссии. – А почему без Горбачёва? Он мешал вам? – При чём тут Горбачёв, если собирается часть страны. Мы решили собраться втроём и обсудить сугубо наши проблемы. В декабре Борис Ельцин отправился с официальным визитом в Белоруссию. Шушкевич позвонил мне и напомнил о нашей договорённости. Я подумал и согласился. На встрече у каждого из нас уже были свои «домашние заготовки». У меня, например, они были написаны от руки. Я видел, как Бурбулис доставал из кармана свои бумаги. Схема работы была такая: мы пишем пункт, обсуждаем его. Достигнув соглашения, передаём на юридическую и лингвистическую экспертизу, лишь после этого окончательно голосуем и ставим свои подписи. И так по каждому пункту. «Самой инициативной была Украина» – По какому-нибудь пункту были споры? – По самому первому: Советский Союз как геополитическая система, как субъект международного права перестаёт существовать. Речь шла о точности формулировки. Как бы то ни было, но у нас были большие сомнения. Колебались: может, ограничиться декларацией; может, вернуться к союзному договору? – Кто был инициатором первого пункта? – Трудно сказать, кто конкретно, но наиболее инициативной во всех вопросах была Украина… – Леонид Макарович, Вам никогда не казалось, что Вы сыграли в чужом спектакле? Ведь известно: за пределами страны разрабатывались различные планы и сценарии по разрушению Советского Союза. – У нас, славян, есть две неистребимые особенности: мы всё время ищем на стороне то вождей и царей, то виноватых в наших бедах. Пора корни всех проблем и неудач искать в нас самих. Не сумело партийно-советское руководство наладить эффективное управление страной, не сумело обеспечить демократию, использовать талант народа во благо государства и общества. При чём, скажите, зарубежный сценарий, если в Украине в 1933 году усилиями советских властей умерло от голода 9 миллионов селян, производящих хлеб? При чём, опять же, международный заговор, если цвет отечественной интеллигенции в СССР уничтожался отечественным НКВД? Во всём должна быть логика. Народ должен изо всех наших бед сделать для себя главный вывод: выбирать во власть тех людей, которые умеют управлять страной, а не красоваться на трибунах и митингах. – Когда я вспоминаю то время, то мне кажется, что в стране назревал антикоммунистический взрыв. И партийное руководство, отводя удар от себя, перенаправило стихийное народное недовольство в сферу межнациональных распрей. – Руководство КПСС знало о нарастании антикоммунистических настроений и искало различные выходы. Начали создавать параллельные партии. ЛДПР Жириновского, например, – это плод Горбачёва. Могу сказать, что был секретный протокол ЦК КПСС, где рекомендовали создавать и крепить в республиках президентскую власть. Предполагалось централизовать её, а затем объединить с помощью президентов страну. «Знайшлы дурнив»! Какой же человек, получив волею народа президентскую власть, откажется от неё, и снова пойдёт в Советский Союз?! Не исключаю, что где-то было открыто русло и в сторону межнациональных конфликтов. Однако у нас в Украине всё смешалось – и антикоммунизм, и национализм. Беседу вёл Павел Анохин